Мой отец, Борис Николаевич Щавинский, после демобилизации из армии, возвращения в Ленинград и устройства на гражданскую службу, стал коллекционером открыток, иначе говоря, филокартистом. Случилось это в середине 1950-х годов. Почему это произошло, что двигало им, какова была цель его коллекционирования — осталось для меня загадкой.
Борис Николаевич Щавинский, портрет 1966 г
Но в этом была вся его жизнь и, можно сказать, его крест. Ничто в жизни не интересовало его больше, чем это многолетнее упорное собирательство открыток по теме: изобразительное искусство всех стран и народов мира — живопись, графика, скульптура (и, соответственно, памятники), декоративно-прикладное искусство. Потом, после полета Гагарина в космос, он стал еще собирать космонавтов. И еще у него была особенная часть коллекции — несколько альбомов открыток по Гатчине, откуда он был родом.
На заседании секции филокартистов Ленинградского общества коллекционеров на квартире у председателя секции, коллекционера Н. С. Тагрина. 1967 г.
Говорят, что коллекционер — это беда для семьи. В нашей 18-метровой комнате открытки были везде. У отца был большой письменный стол, в ящиках которого разделенные рядами плотно стояли открытки. Поэтому выдвигать эти ящики из-за их веса было довольно трудно. Над столом был специально заказанный стеллаж с застекленными полками, на которых стояли альбомы с открытками или еще пустые, незаполненные. А на верхней полке этого стеллажа стояли коробки с открытками. В маленькой прихожей нашей двухкомнатной коммунальной квартиры был неглубокий встроенный шкаф с антресолью. Он был присвоен отцом (уж не знаю, как он договорился с соседями), и там тоже стояли ящички с открытками. Кроме того открытки хранились и в каких-то чемоданчиках, которые были запиханы в разных углах комнаты.
Членский билет Ленинградского общества коллекционеров Б. Н. Щавинского
Отец занимался открытками все свободное время. У него сложился строго определенный режим рабочего дня, который он монотонно, буднично соблюдал всю жизнь. Вставал он рано, часов в шесть, умывался, брился, отваривал себе два яйца в мешочек, завтракал и еще до ухода на работу садился за свой стол: 15–20 минут обязательно занимался открытками: раскладывал их, сличал поступления, отвечал на письма. Вечером после работы повторялось то же самое.
Год от года коллекция отца росла. Причем он гордился не столько ее качеством, редкостью и состоянием своих открыток, сколько количеством, вел строгий учет и постоянно записывал новые цифры по отдельным разделам и по всей коллекции.
Гатчина. Эстонская православная церковь
Все коллекционеры, которые давно и серьезно собирают открытки, всегда стремятся дешевле их приобрести и выгоднее продать — делают на этом свой маленький бизнес. Ведь порой открытки попадают в руки от совершенно случайных людей, которые не знают, куда их деть и что с ними делать. Естественно, занимался этим и отец. У кого-то покупал открытки за бесценок, как он говорил, «на круг», потом продавал начинающим собирателям, чей опыт в таких делах был существенно меньше.
Подвесная электрическая дорога в Гатчине
Прошло уже почти тридцать лет после смерти отца. Я не сразу понял, какое богатство оставил он мне в наследство. А оказалось, что это бесконечный мир прекрасного — художники, сюжеты, оригинальная графика конца XIX – начала XX века, созданная специально для открыток, интересные образцы полиграфического искусства своего времени… Он собрал большую, достаточно полную коллекцию открыток по всем странам и школам изобразительного искусства. Он создал огромную картотеку заполненных вручную карточек по монументальным памятникам во всем мире. А сегодня в Интернете можно найти все, или почти все, и возможности глобальной сети многократно перекрывают его труды. И хотя вроде бы он всегда вел строгий учет всем поступлениям, тем не менее, сейчас даже трудно сказать, сколько всего открыток насчитывает эта коллекция. По всей видимости, больше ста тысяч.
Подвесная электрическая дорога в Гатчине
За три десятка лет коллекция отца переезжала дважды. Третий переезд произошел через десять лет после его смерти, когда надо было что-то делать с коллекцией и мы перевезли все отцовское собрание к себе на новую квартиру в Пушкине, фактически, выделив для него целую комнату. Нам помогали дочка с зятем, и на двух легковых машинах за несколько заездов мы перевезли все коробки, папки и книги отца и заставили ими все пространство в комнате. Тогда дочка сказала многозначительную фразу: «Вот к чему может привести безобидное хобби!».
Карикатура
Как однажды заметил наш известный актер Семен Фурман, коллекционирование — это самое бессмысленное занятие. И в принципе, я с ним согласен. Поэтому, несмотря на всю предрасположенность в этом деле, я так и не стал коллекционером.
Я давно заметил, что мы наследуем от своих родителей не только характер и физические данные, но даже их привычки и образ жизни. И стал замечать, что в чем-то, порой почти неуловимом, все больше и больше становлюсь похож на своего отца.
Открытка «Председатель Совета министров и министр внутренних дел князь Г. Е. Львов»
И хотя в моих глазах не горит огонек, присущий настоящим коллекционерам, я делаю все то же самое и так, как делал мой отец. Я разбираю и изучаю его коллекцию и трачу на это кучу времени. Я составляю ее описание, я переписываюсь с другими коллекционерами, я даже иногда занимаюсь реставрацией открыток, что тоже порой делал мой отец. Его дух, его память постепенно все больше занимают место в моем сознании. Это происходит помимо моей воли. Значит, это происходит по воле моего отца.
В данном случае «бессмысленное занятие» не закончилось бесславно на помойке. В этом и есть главная заслуга коллекционера-основателя