Они странные. Они не берут входной платы или назначают символическую — возможно, просто затем, чтобы нам не было так неудобно, когда из мира кредитных карт мы заходим в их скромные зальчики. В том мире, который они имеют дерзость создавать, энтузиазм не смешон, а бескорыстие не признак безумия. Они основаны на этих принципах. Как живут — непонятно. Но живут, хотя их и очень мало кто знает.
За стенами их маленьких особнячков можно найти тот уют и искренность, запах и ощущение старины, которые в больших музеях зачастую теряются из-за неизбежной дистанцированности экспоната от зрителя и слишком толстого стекла. Есть у них и еще одно отличие: маленькие музеи избирают себе предмет исследования из незаметных на первый взгляд, не слишком важных областей жизни, которые при ближайшем рассмотрении оказываются неожиданно интересными и увлекательными.
Учение о пище
Музей кулинарного искусства (Москва, Большой Рогожский переулок, д. 17, стр. 1,)— это не издевательские муляжи забытых блюд, одни названия которых звучат, как стихи. Посетив музей, можно составить себе вполне ностальгически ясное представление о том, как, чем, где и под какую музыку питались москвичи разных сословий в разные времена.
Серьезно относиться к еде начали давно. В музее множество книг — например, «Физиология вкуса» 1867 года издания или «Учение о пище, общепонятно изложенное» (все эти тонкости были завезены, разумеется, французами). Судя по книге о «безубойном питании», общественная мысль в 1912 году билась вполне отчетливо: люди увлекались вегетарианством.
На стендах музея — меню, фотографии и некоторые предметы сервировки из ресторанов «Славянский базар», «Яр», «Ампир», «Эрмитаж», «Гранд-Отель». В меню одного из них можно обнаружить, что к стерляди в шампанском, филе из молодых индюков ампир, фазанам и устрицам ресторанным оркестром в виде музыкальных приправ подавались увертюра из оперы Глинки «Руслан и Людмила», попурри из «Кармен» и произведения Чайковского.
Сия утонченность не мешала и размаху русского шика, который тоже был налицо: зернистая икра в серебряных ведрах, аршинные стерляди, руанские утки, выписанные из Франции, саксонские сервизы, а также таинственные шоффруа, беф-бруи, филе портюгез и неожиданный шашлык по-кавказски из английской баранины.
Однако эти дворянско-купеческие изыски — сущие пустяки по сравнению с великолепием какого-то юбилейного царского обеда: «хребтовина баранья приукрашенная, отвар из перепелов залетных, похлебка черепашья настоящая, пунш королевский, куря кормленая да курята малые, к ним огурчики да зелие травное, прикуски сладкие, сыры разные, кофе черный, настойки к нему ликерные».
Другая жизнь протекала в бесчисленных московских кабаках, харчевнях, трактирах, которые запечатлены вместе с бородатыми своими завсегдатаями «за парой чая» художниками и фотографами. Предметы сервировки, которыми пользовались извозчики, заставят, пожалуй, порадоваться, что мы родились в наше упрощенное время — иначе, не дай бог, пришлось бы пользоваться всеми этими щипцами, ножами, скребками, выемками.
Музей дает очень непосредственное и яркое ощущение сменяющих друг друга эпох. О беге лет свидетельствуют даже заголовки книг о еде: 20-е годы представлены здесь брошюрой «Пищевые раскладки», 30-е — «Питанием папанинцев на дрейфующей льдине», а 40-е — невеселым изданием «Чем прокормиться в исключительных условиях».
В музее множество любопытных экспонатов — мраморная ступа, бутылки с драгоценным вином, подаренное Патриарху ведро для шампанского в форме колокола, посуда из лучших ресторанов, — но перечислять здесь все смысла нет, лучше увидеть; а кроме того, хорошая хозяйка, прогулявшись по небольшим залам, наверняка обнаружит для себя пару интересных рецептов новых блюд.
Борьба за свет
Еще один интересный музей — «Огни Москвы» (Москва, Армянский переулок, д. 3/5, стр. 1). Изнеженные цивилизацией, мы совершенно забыли о настоящем цвете темной ночи. А когда-то наступление темноты под вечер было неизбежной и почти непоправимой данностью. И слова «темная Россия» посреди ночи воспринимались совсем не в метафорическом смысле. Тогда пугливых вельмож провожали до дому специально нанятые факельщики, а какая-нибудь пряха наживала себе близорукость, горбясь над свечой. Во многом об этих тяготах жизни предков и рассказывает музей.
В его залах представлены фонари и светильники самых разных времен и систем, дающие наглядное представление о том, как сильно хотелось человеку продлить день за книгой или не свалиться ночью в яму.
Экспонаты музея повествуют и о многочисленных попытках сделать светлее московские улицы, о фонарщиках с лестницами и газовых фонарях, и о позднейших стараниях не повредить старинные фонари, преобразуя их в электрические.
Возможно, вам разрешат посидеть за пультом управления „московской электрификацией», пара кнопок и рычажков которого заставляла московские фонари зажигаться вечером и гаснуть утром.
Проспектные пушки
Прошлое представлено и в следующем музее — Народном историко-краеведческом музее Мещанского района (Музей «Садовое Кольцо», Москва, просп. Мира, 14), собранном из старых вещей.
Любопытно уже то, что большинство этих вещей было найдено на чердаках и в подвалах старых домов московского центра. В их число попала и пушка XVII века, мирно лежавшая во дворе дома на проспекте Мира.
Рядом — множество находок менее ценных: старинная посуда, проржавевшие подковы, семейные фотографии прошлого века, допотопные аптечные склянки, иконы и сабли.
Этот музей по-домашнему мал: всего две пахнущие деревом комнатки старинного особняка. Может быть, благодаря этой домашней атмосфере неведомые владельцы старинных вещей становятся понятными и почти живыми и воскрешаются краски и ароматы ушедшей России.
Как в любом настоящем музее, здесь можно получить много информации о событиях и людях, отметивших своим присутствием старинную Мещанскую слободу. Однако вся серьезность карт и планов оттеснена на второй план, главное здесь — это собранные вместе кусочки чьей-то повседневности.
Музей получился удивительно симпатичный и уютный: посетитель будто заходит в гости к прошлому без особых церемоний, настолько сильно в самом бытовом смысле здесь ощущается воздух ушедшей эпохи. Такой цельной и трогательной экспозицией обладают очень немногие музеи.
15 республик
Народный музей кукол (Музей этнографического костюма на куклах, Москва, ул. Судостроительная, 28, корп. 1) это один из самых добрых и искренних музеев, в котором главное — детский взгляд на мир и историю. Он создан женщиной, всю жизнь проработавшей в школе учителем труда, — Элеонорой Владиславовной Железняк, а все экспонаты сделаны детьми, которые под руководством своей учительницы шили куклам костюмы в школьном, а потом и дворовом кружке.
Эти платья способны подарить не меньше восторга, чем модели великих кутюрье. Здесь есть даже свой Пушкин, не очень похожий на знаменитый портрет кисти Кипренского, но, может быть, детскому воображению ближе такой — с круглыми голубыми глазами и розовым румянцем.
Здесь есть очень бесхитростные куклы и очень аристократичные, при цилиндрах и в кружевах; есть представители всех пятнадцати союзных республик, тщательно сделанные давным-давно детьми, иные из которых уже стали бабушками; есть греческие боги, декабристы с женами, «Времена года», многофигурные композиции из русских сказок, а некоторые из них даже движутся под рев самодельного моторчика. Вас наверняка заставят улыбнуться патриотическая композиция «Вьетнам борется, Вьетнам победит» и та, где наши помогают африканцам, обучая их работать на тракторе.
Здесь собрано несколько сот кукол в костюмах, украшенных самодельными драгоценностями, и надо сказать, что дети из соседних домов, похоже, готовы ходить сюда каждый день.
Дюжина «можно»
Среди маленьких музеев есть уникальные, каких нет больше ни в одной стране мира. В одном из, них действуют, например, такие порядки: все экспонаты можно трогать, кусочек музея в подарочном сундучке можно купить или — если ты представляешь детский дом — взять просто так, а если устанешь, можно отдохнуть в игровой комнате.
Этот музей обладает названием «Детский образовательно-художественный и интерактивный музейно-досуговый комплекс «Волшебный букварь» (Москва, Вишняковский пер., 12), которое его маленькие посетители, скорее всего, не выговорят. Многие из них не умеют еще даже читать. Однако никто не выходит отсюда без горячего желания освоить эту трудную науку.
Это очень веселый и яркий музей, все шестнадцать разделов которого рассказывают о буквах, книжках и школе. Здесь есть коллекция необычных букварей, в том числе старинных, с удивительно красивыми картинками.
Есть куклы, одетые школьниками, и старинные и современные школьные принадлежности, которые немедленно хочется взять, положить в ранец и идти учиться.
Писать можно попробовать уже сейчас, да не просто так, а по-древненовгородски — на бересте. Ее выдают по два кусочка каждому: одно послание юного поколения будущему остается в музее, а другое можно забрать домой. Можно испробовать и более современные формы письменности и даже самому сделать книжку по примеру других ребят, чьи «самиздатовские» книжки с собственными рисунками хранятся в музее, как и совершенно настоящие книжки ребят-подростков, выпущенные солидными — взрослыми издательствами.
По решению детской дирекции музея здесь есть не только книжки, но и самодельные игрушки, а еще тут можно увидеть Стенку детских имен, веселую композицию «Буквы в цирке», разделы, посвященные школам разных стран и детским полиграфическим шедеврам, и многое, многое другое. Взрослым, например, наверняка будет любопытно взглянуть на школьный дневник Аллы Пугачевой.
Исследуя эти необычные музейчики, неизбежно приходишь к выводу, что они стоят своих больших коллег. В самом деле, где еще можно узнать, увидеть и потрогать столько милых, забавных мелочей, которыми и определяется бытие. Трогательно-самодеятельные, скромные, небогатые и незаметные маленькие музеи способны подарить своему гостю большие радости.
